Может ли Церковь влиять на Совет Европы?

 
Алла Митрофанова: Добрый вечер, дорогие слушатели! В эфире программа «Фома» - для тех, кто хочет верить». Сейчас мы в прямом эфире. Мы брали небольшой тайм-аут - программы шли в записи: ведь у кого-то отпуска, у меня была длительная командировка, и я очень рада, что имею возможность всех лично приветствовать. Добрый вечер! И с радостью представляю нашего сегодняшнего гостя, это представитель Русской православной церкви в совете Европы, человек который уже год постоянно живет в Страсбурге, а здесь в Москве находится по каким-то своим специальным делам, о которых, я надеюсь, он нам немножечко расскажет, - игумен Филипп (Рябых). Добрый вечер, отец Филипп!

Игумен Филипп: Добрый вечер, рад Вас приветствовать.

Алла Митрофанова: Дорогие слушатели, мы сегодня будем говорить о том, что такое представительство Церкви в совете Европы. На первый взгляд, это такое сочетание несочетаемого, но если такое явление есть, наверняка у него есть и логическое обоснование. Я права или нет, отец Филипп? Что-то Вы же делаете полезное?

Игумен Филипп: Безусловно, есть объяснение присутствия русской православной церкви в Страсбурге и почему Русская Церковь решила в свое время открыть это представительство…

Алла Митрофанова: Вы нам об этом сегодня расскажете. Мы в прямом эфире, вы можете звонить нам и задавать свои вопросы. Наверное, когда вы приезжаете в Москву, после вашей зелени, аистов на крыше, смотрите на всю нашу суету и у вас возникает некоторый культурный шок?

Игумен Филипп: Конечно, Москва живет более напряженным ритмом, хотя и нам в Страсбурге достается, поскольку внешняя обстановка благоприятная и теплая, но тем не менее дел хватает и в общем-то не замечаешь этой красоты. Или ты привыкаешь к ней…

Алла Митрофанова: Неужели и к аистам на крыше можно привыкнуть?

Игумен Филипп: Этим можно любоваться, это может войти в твою жизнь. Я говорю о привычке не как о чем-то плохом, просто это становится твоей частью и когда ты воспринимаешь это как естественное и не видишь, то тебе чего-то не достает.

Алла Митрофанова: Дорогие слушатели, напоминаю, у нас в гостях представитель русской православной церкви в совете Европы Игумен Филипп Рябых, человек который живет в Стасбурге, возглавляет большой православный приход во имя всех святых, о чем мы тоже с вами сегодня поговорим. Для чего Вы там храм построили, раздражаете толерантных европейцев своим присутствием…

Игумен Филипп: Потому что русскоязычных людей там очень много.

Алла Митрофанова: Очень хорошо, это приятно слышать. Церковь имеет свое представительство в Совете Европы, но это явление недавнее, 2000-х годов?

Игумен Филипп: 2004 год – открытие представительства в Страсбурге.

Алла Митрофанова: А что церковь делает в этой светской структуре? Страсбург - это фактически вторая столица Евросоюза. Первая - Брюссель, второй можно считать Страсбург, потому что там находится много евроинститутов, Совет Европы, европейский суд по правам человека, который всегда на слуху в нашей стране. Объясните мне пожалуйста, разве это дело церкви – вмешиваться в международные процессы? Разве не дело церкви просто молиться вместе с людьми, зачем лезть в международную политику?

Игумен Филипп: Я напомню о том, что в 90-ые года Россия, Украина, другие страны бывшего советского союза вошли в Совет Европы и таким образом, то, что происходит в Страсбурге, стало оказывать влияние на нашу жизнь в России. Здесь речь не идет о вмешательстве, мы часто мыслим такими категориями в противовес кому-то – нет; если  страны вошли в объединение, пригласили нас к совместной выработке ценностей, то русская церковь как институт гражданского общества, тоже имеет право участвовать в этом процессе, обсуждении ценностей. Если бы в Страсбурге решались только политические вопросы, то действительно, церкви тогда бы было здесь делать нечего. Но все больше и больше поднимается в Страсбурге вопросов, которые касаются как жизни религиозных объединений, а непосредственно их внутренних правил, так и вопросов ценностей. Вопросов того, что мы думаем о человеке, о межчеловеческих отношениях, что мы думаем о строительстве общества, то есть это все те вопросы, которые касаются жизни человека и тех, основополагающих категорий жизни, о которых говорит и Церковь.

Алла Митрофанова: А в каких формах эти вопросы задаются?

Игумен Филипп: Да, самый известный и влиятельный суд Страсбурга – это европейский суд по делам человека. Этот суд выносит решения о том, что происходит в судах стран членов Совета Европы, и он выносит решения насколько эти решения судов противоречат или не противоречат конвенции о правах человека, под которой расписалась и Российская федерация. И эти решения являются обязательными для стран, членов Совета Европы. То есть если европейский суд в Страсбурге принимает решение по тому или иному делу, о жалобе гражданина, то государство обязано его исполнить, и это достаточно серьезная сила. Есть так же комитет министров, в котором разрабатываются документы, резолюции, рекомендации, которые дают рамки для законотворчества в странах членах, и собственно даже если они не являются обязательными для исполнения, как решения европейского суда, то они являются очень важным источником авторитета и для наших законодателей, и для членов гражданского общества и вообще просто для всех граждан, они могут на них ссылаться, приводить их в качестве аргументов весомых, есть, наконец, парламентская ассамблея Совета Европы, которую хорошо знают…

Алла Митрофанова: ПАСЕ так называемая…

Игумен Филипп: И вот это структура – место, где выпускают пар, туда собираются парламентарии стран членов Совета Европы, они обсуждают актуальные вопросы, принимают громкие заявления, депутаты выступают с высоких трибун и таким образом вроде бы ничего особенного не происходит, ни на что не влияют эти выступления, но они создают некий климат, атмосферу, в Европе…

Алла Митрофанова: Понятно, выпустили пар, стало жарче.

Игумен Филипп: Все равно это некий фактор влияния.

Алла Митрофанова: Согласна. Слушаю вас, со всем соглашаюсь, не понимаю только одного - причем тут церковь? Вы возглавляете представительство русской православной церкви при Совете Европы. На какие обсуждения вас приглашают? В обсуждении каких резолюций вы лично принимаете участие?

Игумен Филипп: Темы, о которых говорится в совете Европы, касаются непосредственно, в том числе, и вероучения. Первый вопрос – о жизни, о том, когда начинается жизнь, допустим ли аборт, и если допустим, то в каких условиях может осуществляться. И что такое материнство, например. Такие понятия, как отец, мать, семья для нас кажутся естественными, но оказывается, что сегодня есть много всяких подходов, философских, психологических…

Алла Митрофанова: И какие подходы могут быть применены к материнству?

Игумен Филипп: Например, в современном мире матерью можно стать не только в результате естественного зачатия, но и с помощью различных технологий - когда берется яйцеклетка от другой женщины, семя от мужчины, они в пробирке соединяются, а потом вживляются женщине. Биологически получается, что это вообще не мать, это не ее яйцеклетка, не семя ее мужа, она как инкубатор вынашивает этого ребенка - это называют суррогатным материнством.

Алла Митрофанова: Мне кажется, эта тема для Европы более актуальна, чем для нас. Кстати, удивительно, но мы привыкли так считать, что самые плохие вещи появляются в Европе. А когда там поживешь, то увидишь, что есть вещи, в которых Европа отстаивает свои права и не позволяет нарушать права женщин, в том числе. Например, у нас в России был принят закон, который разрешает коммерческую организацию суррогатного материнства, то есть могут появляться фирмы, которые могут иметь клиентов, зарубежных или у нас в России, и таким образом люди могут покупать детей. Таким образом, создается рынок детей. Как раньше человек мог себе представить, что можно купить ребенка? Мы могли представить это только в системе рабства, когда покупали людей, когда их эксплуатировали, и мы казалось, пережили это. Но вдруг эта психология покупки возвращается, и если люди, которые не могут иметь ребенка, могут купить его у женщины, которая может его выносить, эта психология закрепляется. Насколько я знаю, у нас и на Украине этот закон принимался потому, что говорили, что надо поднимать рождаемость, и хорошо, если любая технология может позволить родить детей и осчастливить их родителей – это хорошо, но что сейчас происходит? В Европейский суд по правам человека жалоба от итальянской пары, которая приехала в Россию, обратилась к такой коммерческой фирме…То есть такие фирмы уже существуют? Это не вопрос ближайшего будущего?

Игумен Филипп: Да, уже существуют. Я думаю, что положения в законе были пролоббированы людьми, желавшими устроить этот бизнес. Они купили этого ребенка, привезли в Италию, в Москве им было выдано свидетельство о рождении, что они являются родителями, согласно нашему закону, но в Италии, стране, где запрещено суррогатное материнство, эти родительские права на ребенка не признали. Родители подали в суд на Италию, если они выиграют этот суд, что будет? Это значит, что Россия, Украина, где разрешено суррогатное материнство, станут рынком для всей Европы по вынашиванию детей. Наши женщины будут рожать детей, иностранцы их будут увозить и мы таким образом будем благополучно поднимать демографию во всей Европе. Почему же цивилизованная просвещенная Европа запрещает суррогатное материнство? Ни в Германии, ни в Италии, ни во Франции, ни в Испании нет суррогатного материнства, потому что в этих странах очень четко исследовали и понимают, что это отношение к женщине, как и инкубатору, станку, может быть она готова рожать детей за деньги и для какой-то женщины это будет бизнес, но какие ценности мы утверждаем в обществе? Что мы хотим внушать обществу? Ценность семьи, ценность материнства, для нас всех слово «мама» - это звучит гордо, это нечто очень интимное, близкое, это то, за что люди отдавали свои жизни на войне, за матерей, отцов, и способен ли человек, ребенок, который узнает, что его купили, понимаете, что он будет испытывать к своим родителям?

Алла Митрофанова: Может быть, он никогда об этом не узнает? Может быть, родители из этих соображений исходят?

Игумен Филипп: Сегодня есть обычная процедура, когда родители усыновляют детей, и есть очень много психологических трудностей, чтобы ребенок вошел в семью, есть случаи возврата, трагедий и многие психологи считают, что чем раньше сказать ребенку, что он приемный, тем лучше. И все дети по-разному это воспринимают. И кто-то начинает потом обостренно воспринимать любые замечания родителей, ребенок начинает воспринимать их так, что я чужой, я им безразличен. И когда идет психологическая ломка у подростка, даже и в обычных семьях, появляется отчуждение между родителями и детьми, здесь еще может наложиться и эта информация – ага, они меня ругают, не пускают, потому что я им чужой. Я им безразличен. Вот эта психология - тяжелая, сложная, ужасно сложная. А здесь у нас появляется еще и «меня купили, я вещь, меня кто-то приобрел». Я раньше им нравился, сейчас не нравлюсь, они могут меня взять и отдать. Вот эти моменты – непросчитанность, что будет с этим ребенком, когда он вырастет? Что будет с теми суррогатными матерями, которые вынашивают детей? Что будет с самими родителями, которые вот так покупают детей? Может быть, в большинстве случаев это будет хорошо, но есть законы психологии, которые западные страны заставляют быть осторожными и не допускать этого.

Алла Митрофанова: Проблема понятна. На западе суррогатное материнство запрещено, у нас оно не запрещено, соответственно, пары оттуда приезжают к нам, в европейском суде по делам человека уже рассматриваются дела, иски против собственных стран, Италию вы привели пример, когда там не признали ребенка, которого выносила в России суррогатная мать. Что может в этом случае сделать церковь, когда в Европейском суде по правам человека идет разбирательство или слушание? Вы же юрист по образованию, вы закончили факультет международного права, кандидат политических наук, вы на эту проблему смотрите еще и как профессионал в области юриспруденции, и при этом вы игумен, священник Русской православной церкви? Что вы можете внести в рассмотрение этого дела? 

Игумен Филипп: Чтобы было принято решение, надо идти несколькими путями, это касается и информирования общественного мнения, и доведения до Совета Европы этого мнения о том, как люди реагируют, как общество реагирует - это очень важный момент. Вот мы сейчас с вами говорим на радио, доносим информацию до людей, которые ее не знают, даем им пищу для размышления над этим вопросом. Совет Европы основан все-таки на демократичности и реакция общества важна для этой структуры. Это первый момент, но есть и юридический процесс прохождения дела. Поскольку это международный суд и структура, она вовлекает и правительство, но тем не менее большое внимание уделяется и общественным организациям и представителям общества, в том числе их участию в рассмотрении дел.

Алла Митрофанова: То есть все могут участвовать?

Игумен Филипп: Надо правильно подать заявку, правильно оформить этот документ, потому что юридический процесс имеет свои законы. Поэтому, если мы найдем единодушие в обществе, но не сможем транслировать нашу озабоченность в рамках юридического процесса, если не будет юриста, который сможет написать соответствующую бумагу, и представить ее в Европейский суд, чтобы она была принята во внимание, то все наши разговоры никак не повлияют в конечном итоге на принятие решения. Поэтому здесь есть доведение до общества того, что происходит, попытка формулирования озабоченности и затем трансляция на юридический язык, описание того, как работает представительство русской церкви и все другие организации, ведь не только русская церковь находится в Страсбурге.

Алла Митрофанова: А какие еще религиозные организации?

Игумен Филипп: Прежде всего, конечно, католическая церковь, которая с 70-х годов присутствует в совете Европы как постоянный наблюдатель из-за того, что Ватикан имеет государственный статус, поэтому для Ватикана есть особые возможности быть в этой организации. Есть конференция международных неправительственных организаций, в которые входит много организаций религиозного происхождения. Каритас…

Алла Митрофанова: Это организации милосердия.

Игумен Филипп: Да, это организации милосердия, общественности, которые основаны на католической, протестантской вере. Есть уже мусульманские организации, иудейские, в общем-то различные религиозные общины…

Алла Митрофанова: А вы с ними сотрудничаете?