Нетерпимые секуляристы

Когда мы слышим «фундаментализм», на ум приходит религиозная ограниченность, возможно, с иррациональным или даже фанатичным уклоном, как та, которую продемонстрировали некоторые последователи ислама после речи Бенедикта XVI в Регенсбурге.

«Новый» фундаментализм, о котором я пишу в своей книге, часто проявляет такие же нетерпимость, иррациональность и экстремизм. Но главным различием является то, что новые фундаменталисты признают себя светскими последователями никакой религии. Но более внимательное изучение показывает, что релятивистская догма, лежащая в основе их мировоззрения, возбуждает больше религиозного рвения, чем многие догматы великих мировых религий.

Пережитое Иоанном-Павлом II при нацизме и коммунизме - двух совершенно разных идеологических системах - побудило его написать в Centesimus annus: «Когда люди думают, что владеют тайной совершенной социальной организации, делающей зло невозможным, они думают также, что могут использовать все средства, в том числе насилие и обман, чтобы осуществить эту организацию. Политика тогда становится «светской религией», питаясь иллюзией создания рая в этом мире».

Я бы сказал, нацизм и коммунизм были в прошлом, а релятивизм - это сегодняшний день. Методы различны - более мягкие и изощренные, работающие изнутри, но последствия для людей и социальных структур и отношений вполне сравнимы.

Светская религия не умерла с этими отжившими системами. В своей речи 11 июня Бенедикт XVI затронул трудности передачи веры «в обществе, в культуре, которая слишком часто делает своим кредо релятивизм... В таком обществе нет света истины; оно считает разговоры об истине опасными и ‘авторитарными'».

Мы стоим перед лицом нового фундаментализма - новой светской религии, которая считает любое утверждение об истине скрытым высокомерием, особенно если это оценочное суждение о морали или достоинствах одной религии или одного мировоззрения по сравнению с другими. Релятивизм нашего времени не признает соперников и является агрессивно нетерпимым.

В итоге, когда истина изгоняется или игнорируется, наступает право сильного. Это относится к секулярной религии любого рода.

Это чрезвычайно неотложно, потому что релятивизм имеет разъедающее воздействие на почти все области человеческой жизни - от религии до морали и до организации общественной и политической жизни. Битва не ограничивается студенческими городками, а переходит на все уровни образования, средств информации, политики и общественной жизни.

Поскольку этот новый фундаментализм является и человеческой и религиозной болезнью, лекарство, которое я прописываю в конце своей книги, имеет человеческий и религиозный ингредиент.

На человеческом уровне я призываю к взаимному уважению, диалогу и честности. Этот последний момент - честность, жизненно важен, потому что он влечет за собой постоянное отношение открытости к истине.

Иногда неприятно постоянно отвечать на вызовы истины. Кажется, легче упереться во что-то нам давно известное и просто устроиться на знакомом ландшафте фактов и мнений, которыми мы овладели.

Но истина - не вещь, которой можно владеть и положить ее в карман. Она владеет нами и постоянно зовет нас к росту. Бежать от этого вызова значит бежать от роста в полную меру человечества... и сыновства у Бога, Который есть истина.

На религиозном уровне, я считаю противоядием подлинную религию: веру, основанную на личной встрече с Богом, Который превосходит и любит нас, ведя к глубоким отношениям, которые строятся на самых лучших человеческих добродетелях и превосходят их.

Например, подлинная религия строится на принципе взаимного уважения и возвышает его до добродетели любви. Точно так же вера поднимает диалог на более высокий уровень воздействия, открывая человеку полноту его духовной природы. И честность расправляет крылья, когда человек всеми силами стремится к объективной истине.

Релятивизм и агностицизм подрезают крылья человеку, не давая ему задавать великие вопросы и активно стремиться к ответам на его самые глубинные вопрошания. Освобождение веры состоит в том, что возвращает этот широкий горизонт высших вопросов и освобождает человека для поиска ответов.

Я думаю, де Токвиль видел потенциальную опасность с самого начала. Он одним из первых сказал, что демократия стоит своих людей и что характер страны определяется моральным характером ее граждан.

В своей книге я, в том числе, утверждаю, что доктрина терпимости имеет ясное и измеряемое воздействие на брак, семью и качество общественных отношений в целом; она ослабляет народ, сделавший свою страну сильной.

По вашему мнению, каковы главные концепции, которые помогут нам действенно войти в дебаты и действия?

Многие будут утверждать, что терпимость является ключом к межличностным отношениям, но я осмелюсь сказать, что любовь и истина - важны гораздо больше.

Если я действительно пекусь о ком-либо - это любовь, я буду стремиться к правде для него. Врач служит больному пациенту плохую службу, когда говорит ему, что с ним все в порядке, равно как родитель разбивает будущее ребенка, когда терпит его саморазрушительные действия, такие как, вступление в добрачные половые отношения или употребление наркотиков. Нам нужно идти дальше терпимости и искать правды; отсюда подзаголовок моей книги.

Нам нельзя бояться сказать, что правда существует. Релятивистская этика нашего общества хмурит брови на слова объективной истины, потому что считает, что возрастание в интеллектуальной зрелости идет наравне с возрастанием в скептицизме. Для современного разума умственная изощренность требует систематического сомнения, способности видеть все стороны, не вставая ни на одну точку зрения.

Разумеется, многое в жизни сложно и ответы найти нелегко. Но это никогда не оправдает отсутствия абсолютных ответов на что-либо.

Зрелость - это переход от сомнения к новому убеждению о том, что хорошо и истинно. Истина в этом контексте - это не просто то, что вещают ораторы с коробок из-под мыла в парке, или состояние интеллектуальной стагнации, в которой можно оставаться. Наоборот, стремление к истине динамично, активно, оно возрастает и, да, оно критично и проницательно, потому что требует пойти дальше скепсиса к углубленному и, наверное, очищенному постижению реальности во всех ее аспектах. И опять же, это значит дать реальности бросить нам вызов и изменить нас.

Мы можем уважать людей и терпимо относиться к их праву придерживаться своих собственных идей и при этом все-таки утверждать, что одни идеи истинны, а другие совсем далеки от реальности. Частью диалога является это уважение к человеку и готовность к дискуссии на основе объективного достоинства идей.

Вот к чему зовет книга: предложить верным католикам, таким как Джеф, пути и средства вступления в рассудительный диалог с секулярным миром без утраты доверия к полученной ими истине.